флафф, некрофилия
Мне из Испании привезли пучок серых пёрышек: они, вообще-то, павлиньи, но главное то, что они просто очень красивые, мягче ваты, мягче тополиного пуха, и в них так здорово зарываться носом и всем лицом. И сейчас - сейчас мне так хорошо, так тепло, будто кто-то щекочет этими серыми пёрышками у меня в животе или где-то около, и в такие моменты я понимаю, что я давно и безнадёжно влюблена по интернету.
Может быть, ты как раз читаешь это сейчас, читаешь и не знаешь, что это для тебя, тебе, и, может, весь дневник этот - для тебя и тебе... Мне очень хотелось бы знать, что ты обо мне думаешь, думал ли ты вообще обо мне хоть раз, - но я, разумеется, никогда не осмелюсь спросить.
Ты знаешь, интернет уродует людей, превращая их в плоскатиков, вот и из меня он делает этакую тургеневскую барышню, а из тебя - человека, по которому барышня эта должна украдкой вздыхать - и тут уже недалеко и до засушенных цветов в книгах, и подушки, мокрой от слёз... И мне не смешно даже, мне противно и стыдно, потому что я совсем не такая; я просто злой ребёнок, который не умеет вырасти - с изуродованной психикой, с гнилой моралью, и даже люди, которых я люблю, зовут меня отморозком; и слово "люблю" в моём словаре - редкое и выстраданное, и оно, уж конечно, ни разу не означает медитации перед монитором вроде той, что сейчас...
Да разве могу я любить тебя, если я даже не знаю тебя, если ни разу не видела тебя и никогда не увижу - и слава богу, что нет. Просто иногда я думаю, знаешь, думаю... - что, может быть, если бы ты и я взялись за руки, то смогли бы оттолкнуться от земли и взлететь, а там уже всё равно куда - хоть в Арту, хоть в Ехо, да хоть в Эмбер... А иногда даже - хотя об этом, наверное, не надо, это уж словсем глупое, - кажется, что вот так вот, держась за руки, можно и в этом мире остаться, и - остаться в нём людьми... а может - не-людьми - но ты ведь понимаешь, я знаю, ты понимаешь.
А самое глупое: я ведь не тебя люблю, я люблю плоскатика, который не выдержит столкновения с реальностью, и тургеневская барышня во мне не выдрежит этой встречи, если даже она - вдруг! - произойдёт; хотя это, наверно, было бы очень кинематографично, если б мы встретились и ты каким-то чудом влюбился бы в меня. Ты до смерти залюбишь мою тургеневскую девушку, а я - твоего плоскатика, - они сдохнут, а нам с тобой останется только просить друг у друга прощения за две загубленные двухмерные жизни.
...Но сейчас это - неважно, всё - неважно, сейчас я всего лишь думаю о том, что где-то очень-очень далеко от меня ты - такой ненастоящий - живёшь и дышишь, - и у меня в животе щекочут серые пёрышки.
Может быть, ты как раз читаешь это сейчас, читаешь и не знаешь, что это для тебя, тебе, и, может, весь дневник этот - для тебя и тебе... Мне очень хотелось бы знать, что ты обо мне думаешь, думал ли ты вообще обо мне хоть раз, - но я, разумеется, никогда не осмелюсь спросить.
Ты знаешь, интернет уродует людей, превращая их в плоскатиков, вот и из меня он делает этакую тургеневскую барышню, а из тебя - человека, по которому барышня эта должна украдкой вздыхать - и тут уже недалеко и до засушенных цветов в книгах, и подушки, мокрой от слёз... И мне не смешно даже, мне противно и стыдно, потому что я совсем не такая; я просто злой ребёнок, который не умеет вырасти - с изуродованной психикой, с гнилой моралью, и даже люди, которых я люблю, зовут меня отморозком; и слово "люблю" в моём словаре - редкое и выстраданное, и оно, уж конечно, ни разу не означает медитации перед монитором вроде той, что сейчас...
Да разве могу я любить тебя, если я даже не знаю тебя, если ни разу не видела тебя и никогда не увижу - и слава богу, что нет. Просто иногда я думаю, знаешь, думаю... - что, может быть, если бы ты и я взялись за руки, то смогли бы оттолкнуться от земли и взлететь, а там уже всё равно куда - хоть в Арту, хоть в Ехо, да хоть в Эмбер... А иногда даже - хотя об этом, наверное, не надо, это уж словсем глупое, - кажется, что вот так вот, держась за руки, можно и в этом мире остаться, и - остаться в нём людьми... а может - не-людьми - но ты ведь понимаешь, я знаю, ты понимаешь.
А самое глупое: я ведь не тебя люблю, я люблю плоскатика, который не выдержит столкновения с реальностью, и тургеневская барышня во мне не выдрежит этой встречи, если даже она - вдруг! - произойдёт; хотя это, наверно, было бы очень кинематографично, если б мы встретились и ты каким-то чудом влюбился бы в меня. Ты до смерти залюбишь мою тургеневскую девушку, а я - твоего плоскатика, - они сдохнут, а нам с тобой останется только просить друг у друга прощения за две загубленные двухмерные жизни.
...Но сейчас это - неважно, всё - неважно, сейчас я всего лишь думаю о том, что где-то очень-очень далеко от меня ты - такой ненастоящий - живёшь и дышишь, - и у меня в животе щекочут серые пёрышки.