Вооооот. Пару недель осенью я провела в очень плотном взаимодействии с этой книгой, с Виктором Никифоровым на аватарке в вк - я его ставлю туда в моменты сильного эмоционального раздрая, чтобы знакомые не удивлялись, что я периодически несу какой-то бред и вообще веду себя странно. Это был самый трудный проект и у XL, и лично у меня за всю жизнь, и он хорошо поправил мне самооценку (как человек, которому все дается относительно легко либо успевает наскучить быстрее, чем становится трудно, я редко испытываю чувство гордости за хорошо сделанную большую работу). С этой книгой я вынула мозг всем: себе, потому что я не придумала, кому отдать ее на перевод, и решила грызть этот кирпич сама (скажу честно, когда я соглашалась ее переводить, я и близко не представляла, что меня ждет); Сабико, которая выразила желание помочь мне разобраться в теме и спустя какое-то время честно, как настоящий друг, сказала, что это какая-то шизофрения ебаная; Мемфис, которая помогала мне со стихами, Диме, которого я постоянно мучила отодвигающимися сроками, верстальщику, который переверстывал все это чуть ли не полностью, поскольку я постоянно решала что-то добавить и переписать, корректору, который сломался на примечаниях, сказав, что мои откровения про Ллудда, Луда и Луга - это шизофрения еще почище, чем сама книга. Потом мне еще вздумалось помучить нескольких из прочитавших вопросами, догадались ли они, что у истории есть двойное дно - все признались, что не поняли. Вот я даже не знаю, это признак гениального сценариста или очень плохого - когда даже очень внимательно и не один раз прочитавший книгу человек (типа корректора) не понимает ее смысла. Интересно, поймет ли вообще хоть кто-то кроме меня, что там произошло, или я вечно буду одинока на ледяной вершине своей гениальности, как принцесса Эльза.
Что мне нравится на АО3, так это возможность пересказать весь фик в тегах в шапке.)) Написала 400 тыщ знаков по самому моему адскому фандому))
***
Очень странная зима. Осень была такая няшненькая, даже хюгге, а зимние мои свершения и настроения можно довольно исчерпывающе описать выражением "говно в проруби")
Я дважды читала свои рассказы - в "Репин-баре" и в "Каледонском лесу" - было неловко, но, пожалуй, неплохо хотя бы как форма социализации с людьми, среди которых много интересных и талантливых. Также эти встречи обогатили мою внутреннюю сокровищницу мемов чахлоёбией и мармозеткой (донт ивен аск). Я более-менее научилась "некритичному написанию" - за месяц накатала текст такого объема, который раньше пилила бы годы, и Мемфис, которая его редактировала, говорит, что он ок (я осознаю, что он наполовину вторичный, а на вторую половину состоит из шуток про хуи и жопы в духе двача, но честно говоря, тоже довольна - хотя бы скоростью, пусть и понятно, что все остальное, на что я уже настроила планов, я так быстро не напишу). Весь прошлый год я провела с блокнотиком, куда записывала, как на приеме у психотерапевта, "что радует", и с каждым днем колонка становилась все короче. В этом - вроде наконец начала двигаться к тому, что радует, хоть и очень маленькими шажочками. Чувства примерно как у Колумба, который по дороге в Индию успел открыть Америку, а также Австралию, Антарктиду и Ново-Гадюкино, и везде оказалось прикольно и хотелось задержаться, но в какой-то момент вдруг вспоминаешь, что плывешь все-таки в Индию. Есть риск, конечно, так никогда туда и не доплыть. Или вместо сокровищ раджей обнаружить говно и трупы в Ганге. (Да, я мастер сложных самоуглубленных метафор).
Еще на днях выйдет мой opus mortem (шутку придумала не я, попалось где-то в диалогах комикс-тусовки, но к моему случаю замечательно подходит) - "Из ада" Алана Мура, который я ковыряла весь год (ну, не 24 на 7, конечно). Очень волнительно. Либо на меня выльют очередные ведра помоев, либо все побегут придерживать мою мантию, целовать мои следы и бросать деньги и шикарные проекты в мои ладошки. Я, конечно, надеюсь на последний вариант.
Я учусь водить машину, дорожные знаки и разметка - почти как японский на первом курсе или даже скорее как китайский на четвертом: СЛОЖНОВАТО ПОМОГИТЕ Я РЫБА. У меня серые волосы, которые смываются и белеют с безбожной быстротой (я дважды перекрашивалась в студии Осипова, потом стала покупать краску сама). Психиатру, который проводил освидетельствование для водительской медкомиссии и спросил, что символизирует этот цвет, я сказала, что покрасилась в серый потому, что эмоционально сломлена и пуста. Считаю, самые смешные шутки - те, в которых доля шутки меньше 30%. Заказала первые в жизни очки, тоже для вождения, похожа в них на старую суку-училку. Что бы еще такое рассказать про быт. А, вот. Поставила железную дверь после того, как ко мне заполночь завалился сосед-наркоман и стал выпрашивать ЛОЖКУ ЧТОБЫ ПОМЕШАТЬ ЧАЙ. После того, как я ему отказала, с интересом слушала, как он ходит по другим соседям, громко причитая: "Бля, ну что за люди, чё, ни у кого ложки нет? Мне просто нужна ложка чай помешать, ебаный в рот!" Так и живем.
Если тут еще есть кто живой, ребят, сейчас мои "дайри" - это скорее инстаграм и вк. Ищите меня там. А сюда я зашла, чтобы рассказать об одном важном для меня событии. Буду благодарна за репосты в контакте, рекламу в дайри и вообще на любых ресурсах))
Сидим с Сабико на балконе с винцом, обсуждаем — внезапно — книжки Кира Булычева про Алису (оказалось, мы обе в детстве умудрялись видеть в этой невинной литературе кучу странных, эротических и крипи-моментов, оставивших в наших душах глубокий след). Вспомнили друзей Алисы: Пашку и Аркашу. — Они как такие ангел и черт: милый послушный Аркаша и Пашка со своими чокнутыми идеями. А сама Алиса — фифти-фифти, — рассуждает Сабико и вдруг говорит: — Мне Пашка всегда тебя напоминал. — Чего-о-о?.. — Мы ж сегодня как раз обсуждали твои вечные ебанутые идеи и сколько раз мы из-за них оказывались в полном дерьме. — Вот так, значит, — говорю я с чувством глубокой обиды, — всю жизнь думаешь, что ты Алиса, а ты на самом деле — Пашка. Я шокирована. Глубоко эпатирована. Фраппирована. Ты понимаешь, что Пашка и слов-то таких не знал? — Не знал, и все-таки ты Пашка.
...Это что же, может, я еще и в "Щегле" Донны Тартт не Тео с его тонкой душевной организацией, а придурок Борис? Х)
Так, уже начало июля и, кажется, пора включать программу "не просри лето".
Хочу увидеться со всеми, кого давно не видела, устроить посиделки в баре (раньше я бы написала "в прокуренном", но увы...). Опоздать на мосты, целую ночь бродить по центру Питера, страшно замерзнуть под утро и пойти греться в Макдональдс, быть задержанными полицией за купание в фонтане!.. К сожалению, мне уже не 16 лет, так что вместо этих чудесных пунктов, вероятно, придется банально вызвать такси и разъехаться по домам, а жаль, жаль.
Еще я обнаружила, что у меня, оказывается, работает телевизор, так что я жажду устраивать дома встречи с просмотром всякого кино: мне кажется, это не очень дискомфортный способ познакомить одних моих странных друзей с другими странными друзьями. Правда, тут все довольно непредсказуемо - иногда я пытаю гостей артхаусом, а прошлая попытка устроить домашний киносеанс, например, закончилась пересматриванием "Юрия на льду". Сейчас я хочу наконец посмотреть третий сезон "Черного зеркала", но можно обсудить варианты. Приветствуются гости, приносящие с собой выпивку и другие полезные в хозяйстве дары.
Еще я хочу поехать куда-нибудь с палатками на денек-два, в идеале - к Ладожскому озеру, а совсем в идеале - на север Карелии на гору Воттоваару, но тут нужен кто-то с машиной и съехавшей крышей
В кино я, кажется, сходила на все, что можно сходить, кроме последнего Звягинцева, но это вариант для очень смелых и его лучше совместить с пунктом 1, поскольку после Звягинцева или в бар, или вскрыться.
До 10 июля моя личка и сердце открыты для этих и прочих предложений (o˘◡˘o)
Вот вам смешная картинка про мои скачки настроения, хотя на самом деле она, я вам скажу, нифига не смешная.
Ну, вот и все. Или почти все. Теперь ждем рождественской серии. Моффат все-таки большой молодец. У него есть недостатки, и я не беру назад всю свою критику в его сторону. Так или иначе, Моффат намного ближе и понятнее мне как сценарист, чем тот же Рассел Ти Дэвис, поэтому мне интересно разбирать его сезоны: ясно видишь и удачные находки, и моменты, которые можно было сделать лучше. Концовка предыдущего сезона, Heaven Sent и Hell Bent, была прекрасна, и меня ей придавило на довольно долгий срок, но это были типично моффатовские серии с ровно-тоскливым настроем: тлен в соусе из тлена, украсить листиками тлена. Я и сама умею такое выдавать. У Моффата довольно узкий круг любимых образов и тем, все его ключевые серии очень похожи: там большие темные библиотеки или какие-то заброшенные жутковатые замки, чьи-то когтистые лапы на шее, одиночество, страх того, что ты не можешь доверять собственным глазам и собственному разуму. (Собственно, отсюда растут уши самого древнего страха человечества - боязни темноты - но у Моффата были куда более интересные вариации воплощения этого страха: и Плачущие ангелы, на которых надо смотреть неотрывно, и люди, чьих лиц не видишь, в противогазе или в скафандре, и - педаль в пол - ослепший Доктор в серии "Экстремис", прекрасный, как тыща рассветов - все это об одном и том же по сути). То, что я понимаю, как работает механика истории в сериях Моффата, не мешает мне ими наслаждаться, поскольку это всё и мои любимые образы и темы тоже. Концовка нынешнего сезона - неожиданно - намного разнообразнее и в плане образов, и - самое главное - в плане эмоций. Как на американских горках - вот ты ржешь, как идиотка, а через пару минут близка к тому, чтобы разреветься. Очень, очень здорово. Я-то сама не очень умею в эмоции в текстах, всегда кажется, что получается неуклюже, и что чем их меньше, тем лучше. И бурные чувства эпохи РТД, проговариваемые вот прямо через рот, меня смущали: например, предсмертная истерика Десятого Доктора вспоминается как нечто мучительно неловкое (хотя, возможно, если я пересмотрю эту серию, то поменяю свое мнение). Моффат, как мне долго казалось, и не пытается залезать на территорию чувств, отношений и характеров... и только в предыдущем сезоне я осознала, что он не только пытается, но это у него ужасно хорошо, тонко и нежно получается. Как он потрясающе оперирует "красотой умолчания" или маскирует искренность чувств буффонадой, как в случае Мисси или Ривер. Я теперь очень внимательно смотрю, как Моффат все это делает, и пытаюсь учиться. Ну вот например. В девятом сезоне, в серии Under the Lake, был момент, когда Доктору говорят про смерть одного из персонажей, он не знает, что сказать, и начинает перебирать карточки с вариантами ответов. Я тогда еще не успела уяснить, что надо доверять Моффату в вопросе раскрытия характеров персонажей, и меня эта сцена сначала возмутила до глубины души: Моффат, ты рехнулся? Мы тут "Шерлока" смотрим, что ли? Это же мать-его-Доктор, а ты даешь ему карточки с подсказками для социопатов - как можно настолько не понимать Доктора?! Потом до меня дошло. Эти карточки с подсказками и вся эта сцена - ровно о противоположном: об обостренной ранимости и человечности нынешнего Доктора. Потому что в такой ситуации любые самые красивые слова - это просто слова, а Двенадцатый не очень умеет в утешение. Он знает, что должен сказать хоть что-то, и пользуется готовыми шаблонами фраз, но прекрасно понимает, насколько они бессмысленны, и ему от этого больно. Многие отказываются все это видеть, потому что Моффат прикрывает все глубокие переживания иронией, дурацкими диалогами и шутками ниже пояса (употребляю это выражение без осуждения, Мастер, у которого встало на самого себя - это гениально, хаха), а сами чувства обозначает тонкими штрихами, парой слов или взглядов, которые легко пропустить. К тому же многие его персонажи появляются на экране в неправильном порядке, поэтому то, как они себя ведут и то, что они говорят, часто выглядит как полная ерунда, но если пересмотреть серии по второму разу, распутать клубок тайми-вайми и вытащить из него ниточку личной хронологии каждого героя, оказывается, что у каждого вполне логичная линия развития, и происходящие с персонажами изменения осмысленны. Ну и... логика развития персонажа самого Доктора - Докторов - тоже осмысленна. Двенадцатый в этой серии не просто так повторяет, что он - "Тот Самый Доктор", "The Original". Возможно, я необъективна, потому что Двенадцатый - мой самый любимый, самый понятный и близкий мне Доктор, но я почти уверена, что Моффат хотел сказать именно это: Двенадцатый - Доктор в большей степени, чем любая из прежних регенераций. Сначала был травмированный жутковатый Одиннадцатый, который всю дорогу прятался от других и самого себя. А потом он прятаться перестал и себя принял, и тогда на свет появился Двенадцатый. Это Доктор, который знает, кто он такой, и знает, во что он верит и за что сражается. Доктор, который может признаться себе и другим, что он совершает ошибки и люди погибают из-за него. Доктор который может позволить себе выглядеть старым, который может быть угрюмым, или слабым, или жестоким, и вообще все что угодно может себе позволить, потому что когда ты Доктор, ты не обязан кому-то нравиться. И еще это Доктор, который осознает, что он одинок, и ему уже не нужны спутники с функцией учеников или детей, ему нужен равный - и он сначала проваливается в губительную дружбу со своим отражением-Кларой, а потом, разумеется, вспоминает про школьного друга-врага. (Про линию Мисси в десятом сезоне - у нее ведь все закончилось тем самым "without hope, without witness, without reward"! - я вообще ничего не буду говорить, потому что ну как же так можно-то с собственными персонажами... нет, я знаю, что только так и можно, но это слишком больно). И мне, конечно, страшно интересно, что будет дальше, как Моффат с этим справится, каким будет Тринадцатый, кто вообще может прийти на смену Тому Самому The Doctor. (Я даже почти поверила, что Тринадцатый Доктор может оказаться женщиной, в этом сезоне было как-то много разговоров про гендер.) Но сейчас мне просто очень грустно, ужасно не хочется отпускать Двенадцатого. Умом я понимаю, что Двенадцатый, каким бы прекрасным он ни был, не может остаться навсегда - я сейчас, конечно, не про то, что Капальди стареет, а про внутреннюю логику сериала. "Доктор" - он, ну, как жизнь: учит тому, что все течет и меняется, что даже смерть - это если не благо, то неотъемлемая часть этого течения. Есть то, что постоянно: вера в торжество разума, доброта, храбрость, надежда, любовь, жажда чудес. Но все это не может вечно происходить в одних и тех же декорациях и с одними и теми же людьми: на смену одному Доктору приходит другой, меняются его спутники, меняются враги (Мастер постоянен, но и он, как сам Доктор, обретает новые лица и черты личности), меняется Тардис... Потому что нет ничего вечного, и ценность всех переживаний именно в их мимолетности, и есть кое-что хуже страха перемен и даже страха смерти: мысль о том, что ничто никогда не закончится. Так что я, конечно, не прошу, чтобы Капальди был вечно, потому что вечность - это жутковато. Но я бы смотрела сериал про Двенадцатого еще долго-долго. Как и сериал про Мисси - тут я, увы, не могу подвести доказательную базу под факт, что она лучше всех, но она лучше всех. Господи, как же мне будет их не хватать. Какой-то сумбурный пост. Ту мач филингз, хотелось выговориться.
To the Moon - красивая история и плохая игра. Задумка тут не предполагает ни многовариантности, ни интерактивности, и при переносе в другой, как сейчас говорят, медиум - то есть будучи фильмом или книгой - она не только ничего не потеряла бы, но и, возможно, смотрелась бы куда более изящно и цельно, как завершенный продукт, а не как "звиняйте, идея была, а денег не было". Ну, убейте меня, но я пока не готова переварить игры, сделанные в RPG Maker. Больше всего мне в игре понравилась парочка придурков-ученых и сама идея конторы, где корректируют/сочиняют людям воспоминания (хотя идея эта была не нова еще во времена "Клетки" или Psychonauts, а нынче и подавно). Но поскольку я не умею хвалить не ворча, замечу, что пара гиков - так себе кандидаты на роль психологов: наверняка попадаются и унылые пациенты, которые просят какие-то нормальные мечты им запилить - про телочек там, про бабло, - и тут в голову залезают эти двое...
ДК 10.8 - хорошая серия (потому что антиутопии - это всегда хорошо)), и Доктор все время почти evil!Доктор, невыносимо прекрасный. Но конец пересластили, ящитаю. ОТПшечка зато! Не помню, жаловалась я или нет, но при всей прекрасности отношений Доктора и Мастера в ньюскуле, всего этого "ненавижу и люблю", мне страшно не хватало важного аспекта, который в олдскуле, как говорят, присутствовал в обилии - совместной работы. Чтобы достроить у себя в голове этот аспект, я даже прочла гору фанфиков про мелких Доктора и Мастера, Тету Сигму и Кащея, в годы учебы в Академии на Галлифрее, где они изобретают вместе какой-нибудь синхрофазотрон на реактивной тяге. И очень клево видеть, как они наконец-то начали это делать - не синхрофазотрон строить, а объединять свои великолепные мозги. "Я должен посоветоваться с кое-кем почти таким же умным, как я". )) У меня есть искушение наставить тут гору сердечек, но нет, соберись, тряпка! >_< Но весь этот диалог про "холодно-холодно-жарко" совершенно неприличный. 0_0
Еще одна хорошая статья про женских персонажей: Ненавижу сильных героинь. Если кратко, там про то, что не стоит рассматривать героинь исключительно в разрезе "сильная-слабая": делать из героини бой-бабу - такое же упрощение, как и превращать ее в традиционную дамзель ин дистресс. А хуже всего - когда героиню делают "сильной", чтобы феминистки не прикапывались, и все равно задвигают на вспомогательную роль. Героини не должны быть "сильными", они должны быть сложными и разными.
Об общечеловеке Вот читают дети "Маттео Фальконе". Я выбрала книгу наугад, от балды. Чтение для 6 класса, между прочим, - видимо, составители школьной программы решили, что детям полезно прочитать, как убивают их ровесника. По программе дети должны составит нравственный потрет Маттео Фальконе. Им предлагают подумать над вопросами: кто виноват в смерти Фортунато? Из-за чего Маттео Фальконе убил Фортунато? Кто Маттео Фальконе - герой или убийца? Эй, там, в тексте фигурирует еще какая-то Джузеппа, жена Маттео и мать Фортунато! Она родила Маттео четырех детей, и он каждый раз приходил в ярость, когда она рожала дочь. А когда она наконец родила сына, Маттео его убил. Из-за чувства чести и, сцуко, достоинства. Он не рожал, не страдал, не истекал кровью - но нажал на курок. А потом и дальше трахал Джузеппу, наверное. Почему бы на уроке литературы не поговорить о Джузеппе? Ведь половина присутствующих в классе - девочки. Будущие матери, как любили нам тыкать в школе. Почему бы не поднять вопрос: стоит ли чувство чести Маттео Фальконе страданий Джузеппы?
Хрен там, простите за каламбур. Обиженные мужчины и женщины наперебой кричат, какая классическая литература общечеловеческая и никак, ну совсем никак не отражает того, что почти вся на протяжении трех тысяч лет писалась исключительно белыми гетеросексуальными мужчинами. Приводят примеры свои любимых общечеловеческих книг – например, Три мушкетера, с общечеловеческой дружбой, молодой жаждой жизни и приключений. Общечеловеческой жаждой жизни, приключениями и веселым жопорезом в общечеловеческой книге занимаются исключительно мужчины, а женщины выполняют строго одну функцию – красиво маячить и вдохновлять общечеловеческих героев, периодически раздвигая ноги. Но, скажете вы, там же еще есть миледи, которая строит козни и занимается жопорезом самолично - да! Кем в романе состоит миледи? Правильно, средоточием порока, которое в итоге общечеловеческие герои показательно лупцуют. Никакого намека на женщин без мужчин, на дружбу женщин, на жизнь женщин вообще не через призму мужского взгляда там нет. Вот так вот все общечеловечно. По поводу миледи бездна интересного – мушкетеры, по скромным подсчетам, отправляют в мир иной несколько сотен людей на протяжении книги, примерно треть из них вообще чисто так, за здорово живешь, «проучить гвардейцев»; миледи потеряла девственность до брака и совершила с любовником кражу церковной утвари – ее клеймят, и благородный общечеловеческий мушшш вешает ее на суку. Это тоже очень общечеловечно и совсем не мужской дискурс. И девочки, доказывающие, что Атос все правильно сделал, потому что она его пидманула – это тоже вовсе не проявление мужского дискурса, а общечеловеческая справедливость. Вообще логично, по-моему, что автор в книгу не в силах вложить то, чего нет у него в голове. Далее, то, что есть у него в голове, напрямую зависит от его жизненного опыта, а жизненный опыт в условиях данного нам неравного общества напрямую зависит от социальной роли – нации, класса, пола так тем паче - пол формует человеческую жизнь еще до того, как на горизонте замаячат класс и нация. Казалось бы, все вполне логично. Каким раком Бальзак общечеловек для швеи из Бангладеша? Каким раком Мопассан общечеловек для моей бабки, всю жизнь проносившей две пары валенок? Как это вообще может в чьем-то сознании работать? Работает. На заре своего читательского опыта девочки, не отдавая себе ни в чем отчета, просто-напросто автоматически ассоциируют себя с активными, интересными, субъектными персонажами – то есть с мальчиками и мужчинами. Это происходит само собой, быть вспомогательной куклой никому не хочется. Ровно так делала и я – навскидку... В Трех Мушкетерах я была Д’Артаньяном. В Отцах и детях я была, конечно же, Базаровым, хотя Анна Сергеевна мне нравилась. В Горе от ума была злоебучим Чацким. К женским персонажам Островского развила прямо-таки настоящую иррациональную ненависть. В Поединке, в приливе самокритики, я была Ромашовым. В Герое нашего времени - Печориным (как говорится, это не уебок, это в нравственно-философском поиске). Во Властелине колец была всеми мужиками по очереди, пока не появилась Эовин – но конфликт Эовин, несмотря на то, что она убивает Короля Назгула, в итоге скручен и «рожден обратно». Ее брошенные Арагорну слова о том, что они женщин оставляют гореть вместе с домом, остаются без ответа; потому что у Арагорна и у Толкина на это ответа нет. В кельтском эпосе, на котором я выросла, были вполне субъектные женщины, причем в количестве, от Медб до Грайне, но пока я ассоциировала себя с ними, влюблена была в Кухулина все равно; много позже уже анализировала это в драматургии Йейтса – всю эту влюбленность в образ персонажа, который подбирает кишки из распоротого живота и привязывает себя к копью, чтобы умереть стоя. Мой любимый уладский цикл "состоит из историй рождений, детства и обучения, ухаживаний, битв, пиров и смертей героев и изображает военное общество, в котором война представляет собой последовательность одиночных стычек, а богатство измеряется в основном в количестве скота" - то есть описывает ранний этап существования патриархата и многие мифологемные женщины в нем родом из более древних времен. В Мабиногионе, в изложении эпоса о короле Артуре Теренса Уайта я была Персивалем; это был нетипичный для меня выбор в религиозном плане, но все равно Персиваль мужик - на колу мочало, начинай сначала. Только в Туманах Авалона авторства женщины я ассоциировалась с переписанной очеловеченной Морганой - при этом, несмотря на более женский угол зрения, Моргана все равно проходит большую часть своих инициаций в связи с мужчинами, причем не по своему выбору – то с Утером, то с Мерлином и Артуром, то с Мордредом; но от собственно фолклорной ее хтонической, страшной и чуждой мужчинам силы там есть Авалон, его богиня и женское жречество, и власть верховной жрицы там - не викариат, а ее собственная, эссенциальная власть, за которую она не должна отчитаться и расшаркаться перед мужчиной. А еще главная героиня не заканчивает свой путь взамуже с дитями, а занимается собственным делом и не страдает от этого, что по меркам патриархальной литературы вообще экстраординарно. В Мартине Идене, в период увлечения марксизмом, я была Мартином Иденом, выбравшим из двух влюбленных в него баб ту, что выразила с какого-то бодуна желание за него, такую цацу, умереть - и презрела Руфь за ее буржуазное мещанство (стыдно признаваться, но раз уж решила резать правду-матку…) В Красном и черном я безусловно ассоциировала себя с Жюльеном – сначала мне очень нравилась Матильда де Моль, но потом выяснилось, что политически и социально активна она потому, что истеричка (да, именно так). В Семье Тибо я была сначала Жаком, потом Антуаном – личностный прогресс, который я за собой отследила из первого тома к третьему, но что ни Жак, ни Антуан не женщины - так и не заметила. В общем-то единственными книгами, в которых я естественно ассоциировала себя с женщинами без отрубания кусков своей личности, были Ронья, дочь разбойника и Гробницы Атуана - и угадайте, кто авторы этих книг? Астрид Линдгрен и Урсула ле Гуин. Еще Сигрид Унсет и ее Кристин, дочь Лавранса. Нельзя, конечно, сказать, что в них все безупречно. Нельзя сказать, что Тенар идеальная ролевая модель для девочек – она постоянно помогает главному герою-мужику, чем он с удовольствием пользуется, периодически поучая ее жизни, а в конце бросает. Но все равно она субъектна, она имеет свое личное прошлое, историю, показанную нам ее глазами, а не глазами какого-нибудь мужика; несмотря на то, что она подвержена мужскому влиянию, она имеет свои мотивы и характер. Кристин, дочь Лавранса - вообще довольно сознательный критический взгляд на женскую жизнь и взаимодействия женщины с мужчинами в патриархальном мире, начиная с отца и заканчивая сыновьями. Далее была Смилла и ее чувство снега, которая стала для меня очень важной книгой и дала первую собственно ролевую модель женщины, которая на традиционную женскую роль чихать хотела. Автор - мужчина, мягко говоря, не конвенциальный, отшельник, гуманист, меценат, последователь восточной философии. Далее был Майкл Каннингем и Часы с великолепными женскими персонажами – но смотрим на Майкла Каннингема и что мы видим? Большого поклонника Вирджинии Вульф, который был профеминистом всю свою творческую жизнь, а также разрабатывал в своих книгах темы гомофобии, классизма и других бед человечества, которые патриархальным мужчинам недосуг. Вот и все правило. Для меня всегда было важно присутствовать в произведении. Поэтому сначала я ассоциировала себя с мужчинами – лет до двенадцати, пока не начала задаваться осмысленным вопросом «почему у меня нет любимых женских персонажей?». С тех пор, чтобы это понять, я начала всех женских персонажей во всем, что я читала и смотрела, на себя натягивать. Получалось хреновато. Спустя короткое время я просто начала изобретать своих персонажей сама. В каждой моей любимой книге и в каждом любимом кино с тех пор у меня есть женский персонаж меня, вписанный в историю так, как надо мне, и имеющий активную роль с обоснуем, прошлым, настоящим и пространством для развития на почве конкретного произведения. Также это отличный материал для проработки при психотерапии, потому что эти персонажи – метафора определенного вопроса, и этот вопрос неразрывно связан с пониманием себя как женщины. (Это, возможно, причина, по которой меня не привлекает слэш – вуайеризм во мне вообще ничего не колышет и оставляет равнодушной. Мне надо участвовать в действии, чтобы оно меня задевало, а мужская шкура мне с определенного момента стала сильно жать). У ширнармасс оглашение всего этого вопроса вызывает невероятное беспокойство на тему "вы предлагаете сжечь в печи всех достоевских", и далее разговор продолжается с голосами в голове. Уйме народу вообще нельзя даже предложить пересмотреть свой взгляд на что-то - у них начинается истерика, как будто вы тычете в них ножом, это для них непомерное интеллектуальное напряжение. Робкое же желание иметь литературу, в которой можно было бы ассоциироваться не только с мужиками - это блажь и попрание устоев, нечто навроде стремления иметь золотой унитаз - жирно тебе будет, девачка! Это нужно просто усвоить и ни в какой любимой книге не закрывать на это глаза: «мужское» не равно «общечеловеческое». Мужской голос – это половина общечеловеческого, переполовиненный взгляд на жизнь, культуру и историю цивилизации, объявляемый при этом цельным и совершенным. У нас было Братство кольца, а Сестринства кольца не было. И даже звучит смешно, не правда ли...
...я попробовала вспомнить хотя бы случай из своей читательской практики, когда две женщины изображались подругами. У Мередита в «Диане с перепутья» есть такая попытка. У Расина и в греческой трагедии, разумеется, женщины часто наперсницы. Иногда матери и дочери. Но все они неизменно изображаются через их отношение к мужчинам. Странно подумать, что все великие женские образы до Джейн Остен рисовались лишь в отношении к другому полу. А какая это малая часть жизни женщины и как мало может знать о ней мужчина, когда он ее видит через черные или розовые очки, которые надевает ему на нос его положение! Отсюда и своеобразие женского образа: эти озадачивающие крайности красоты и уродства, превращения из божественной добродетели в исчадие ада — ибо такой видел женщину влюбленный, в зависимости от того, росла его любовь или чахла, была взаимной или оставалась безответной. [...] Представьте, если бы мужчин изображали только возлюбленными и никогда — друзьями, солдатами, мыслителями, мечтателями; им почти нечего было бы играть в пьесах Шекспира...
От себя добавлю: автор вот пишет, что слэш ей жмет. Мне - как и многим на дайри - не жмет, я без проблем себя с мужскими персонажами ассоциирую и вроде даже уже обладаю достаточным уровнем осознанности, чтобы по-всякому крутить персонажей в голове (гендер-бендер, то-се) и вычленять то, что нравится вне пола, но я понимаю, что это тупик. Не говоря уж о том, что при меньшей страсти к самокопанию и отсутствии склонности к аналитическому мышлению это может закончиться гендерными дисфориями и прочим добром.
История с Чужими продолжается. Я пересмотрела "Прометея", режиссерскую версию. Рассуждения, картинки и море спойлеровУдивительно, но от селфцеста и дудочек я вернулась к гету, который еще тогда, при первом просмотре, меня весьма тронул, - Дэвиду и Элизабет Шоу. Концовка "Прометея" - одна из самых романтичных концовок на свете: девушка и оторванная голова андроида летят искать планету Создателей. Ничто не укрепляет отношения так, как общий враг. Ну и вообще, ужасно позитивный финал, все как я люблю. Оголтелое ницшеанство Дэвида в "Завете" логично продолжает эту богоборческую линию, но это тот случай, когда лучше было бы не рассказывать продолжение истории и поставить точку на светлом моменте. Помню, когда "Прометей" вышел, его ругали как могли, но он объективно намного лучше "Завета". Мне показалось, что сцены пожирания людей в "Завете" сняты нарочито скучно, чтобы подчеркнуть бессмысленность всего этого мельтешения, но фильму это на пользу не идет. В "Прометее" персонажи были интереснее, и не все вели себя как овцы, приведенные на заклание. Элизабет вызывает почти такую же симпатию, как Рипли, своей волей к жизни, а cцена с "абортом" - ащащ. Так вот, пейринг. На протяжении всего "Завета" я следила, что Дэвид говорит про Элизабет, и он нигде не говорит, что убил ее сам. (И в его системе координат в том, что он сделал с ее телом после смерти, нет ничего неэтичного, так что вообще непонятно, что там между ними случилось). Понимаю, что симпатия между ними в финале "Прометея" мне, скорее всего, мерещится: Элизабет и Дэвид не убили друг друга и решили лететь вместе из чисто утилитарных соображений. Но я тут еще короткометражку посмотрела, "Пролог: связующее звено", и в короткометражке мы видим, что Элизабет его чинит (а она ведь не дура и видела Дэвида во всей красе, знает, насколько он опасен, и все-таки она это делает!). А он рисует картинку с ней! *___* Это как-то очень трогательно. Может, он просто хочет дополнительно убедить Элизабет, что он ей не враждебен, но учитывая, насколько для него важна тема творчества, мне хочется видеть в этой сцене Глубокий Смысл. Ну, и в конце концов она дает ему погрузить себя в криосон - и после всего, что Дэвид пытался с ней сделать, это выглядит или как отчаянная глупость, или как очень высокая степень доверия. Конечно, Дэвид мог быть к ней неравнодушен и все-таки убить, это запросто, но важен сам факт, что он выделял ее среди других людей. Возможно, крышечка у него окончательно протекла как раз после ее смерти.
Начало "Прометея" можно пересматривать бесконечно. В "Прометее" Дэвид еще не впал в манию величия и просто чуток нарциссичен - и его можно понять. Не то чтобы мне нравилась внешность Фассбендера сама по себе (при всей моей огромной любви к Эрику и "Первому классу"), но в роли Дэвида он прекрасен. "У мужчины всегда должен быть жестокий рот, особенно если у него еще и голубые глаза; у мужчины с глазами цвета колокольчиков рот должен быть похож на геноцид". (с) В фильмах, где Фассбендер играет НЕ андроидов, его акулья улыбка идеально иллюстрирует "эффект зловещей долины" и вызывает оторопь; когда ему наконец-то дали сыграть андроида, он перестает быть неживым и вдруг становится привлекателен. Парадокс.
Первые кадры с Уолтером в "Завете" параллелятся с первыми кадрами с Дэвидом в "Прометее": огромный корабль, погруженный в сон экипаж и одинокий андроид. Уолтер ходит в толстовке с капюшоном, как простой парень с района, и честно выполняет работу по обслуживанию техники. Дэвид подсматривает чужие сны, пафосно пьет из бокала, цитирует Лоуренса Аравийского и обесцвечивает волосы в подражание ему же. "А фокус тут очень простой - не думайте о боли". Короче, уже по первым минутам этих двух фильмов понятно, что единомышленниками они не будут.
Я часто думаю, что надо синхронизировать записи в дайри, вк и инстаграме, но по факту все время об этом забываю или ленюсь. Но вот фотки, например, несложно перепостить, тем более тут давно не было фоток.
У Сэйвелл недавно был отличный пост о том, что один из важных столпов становления сексуальности нашего поколения — хладный труп Лоры в целлофане. (И, уже от себя добавлю, клипы Velvet группы A-ha и Je te rends ton amour Милен Фармер, и "Молчание ягнят" с "Ганнибалом"...) "Это были лихие 90-е, мы созревали как могли". "Лора Палмер стайл", в общем.
Мне настойчиво порекомендовали этот фильм с таким напутствием: "Тебе обязательно надо сходить, это фактически экранизация твоего фанфика, только с двумя Фассбендерами". Ну, знаете... Я написала текст на сорок тыщ слов про вред селфцеста и про то, как важно найти человека, дополняющего тебя, а не похожего как две капли воды - и после этого мне предлагают пойти на фильм, где Фассбендер целуется с Фассбендером и учит его играть на своей дудке! : ((( Но почему посоветовали - понятно. И линия андроида Дэвида мне, конечно, понравилась (сама по себе, а селфцест - не очень). Весь день после просмотра ходила со сложными чувствами. Дэвида жаль, потому что он никогда не встретит того, кто спас бы его от скуки, одиночества и себя самого. Можно пофантазировать о том, каким был бы путь развития Уолтера, если бы ему дали возможность гармонично развиваться и дальше и обрести полную индивидуальность, о том, что они с Дэвидом могли бы дать друг другу - но в фильме нет предпосылок к этому, Уолтер - не очень интересный персонаж. Дэвид авторским произволом заключен во вселенную, где кроме него есть только люди - расходный материал для творчества - и его собственные двойники, к тому же неполноценные. Что опять же приводит к любимой дэвидовой теме богоборчества, только в ключе отношений автора и персонажа, и сцены, где Дэвид ставит Вагнера и цитирует Шелли, смотрятся очень грустненько и нелепо. Бедняга, никуда ты из своей клетки не вырвешься.
Казалось бы, при чем тут вообще Чужие. Но выбор у тех, кто идет на эту кинушечку, небольшой: или испытывать дикий, ужасный стыд за то, что пришли в кинотеатр, да еще и повели с собой кого-то, или всерьез проникнуться терзаниями андроида Дэвида и ни о чем больше не думать, отключаться, когда на экране появляется что-то другое.
Недавно один из моих, можно сказать, фундаментов русского языка испытал сокрушительный удар. Помните чеховское "Подъезжая к станции, у меня слетела шляпа" - иллюстрацию к неправильному использованию деепричастия? Оказывается, было время, когда такие обороты использовались без иронии! И они есть в книгах, которые читаются в школе в обязательном порядке. Не знаю, где были мои глаза. Встречается это у авторов времен Пушкина - вероятно, виновата повальная мода на французский язык (пишут, что оборот возник именно под воздействием французского, где есть такая конструкция).
У Радищева: "Лежа в кибитке, мысли мои устремлены были в неизмеримость мира". (Прям в подпись хочется поставить)
У, собственно, Пушкина: "Имея право выбирать оружие, жизнь его была в моих руках".
У Горького (уже не пушкинские времена и косяк чуть другого плана, но я порадовалась): "Прочитав внимательно рассказ, мне думается, что редакторских поправок в нем нет".
*
Раз уж заговорила о чистоте русского языка, вот еще что вспоминается. Одно из самых раздражающих интернет-словечек - "милости". Не как "царские милости", а, скажем, "Люблю котиков, аниме и тому подобные милости". Брр. Если бы в Госдуме предложили ввести список слов, за использование которых можно ломать людям ноги, и в этом списке было слово "милости", я бы решила, что не все наши законы одинаково бесполезны.
И вот в один не очень прекрасный день я у Каннингема в "Часах" прочла:
Торт симпатичный, как детский рисунок, чья милость и трогательность – следствие точно такого же душемутительного, щемящего несоответствия между замыслом и наличными способностями.
Вероятно, кто-нибудь возразит, что проблема тут не только в "милости", что даже по одному предложению видно, что переводчик решил сбрызнуть текст всяким разным словотворчеством, потому что нормальный русский язык показался ему косным и скучным, - но неужели нельзя было использовать что-то другое вместо этого слова-триггера! То, что я до сих пор это помню, лучше целой горы восклицательных знаков иллюстрирует, насколько я была возмущена.
Интересно было бы написать что-нибудь третьефизичное. Маленькое, просто для упражнения. Как ни относись к психейоге, она - как и соционика - здорово помогает анализировать чужие и свои тексты. Замечаешь какие-то вещи, которых тебе не хватает. Впервые я об этом задумалась, когда читала "Острые предметы" Гиллиан Флинн. Там помимо третьей физики еще и всякий сладкий декаданс, тяга к саморазрушению, депрессия, все дела. Но физика и без этого бросается в глаза: автор может целую страницу описывать комок волос в сливе душевой кабины. Вот казалось бы, что такого - комок и комок, возьми да выброси, - но ведь когда читаешь, думаешь совсем не это... Я обычно мыслю картинками, чаще всего двухмерными и к тому же схематичными, упрощенными. Я люблю описания, но они, соответственно, тоже выходят у меня плосковатыми. Тем же страдают и мои любимые романтичные интуитские сравнения: я пишу что-то вроде "Она была словно вздох в осеннем тумане" - а когда я в последний раз вообще обращала внимание на этот туман? Ведь когда я это пишу, у меня в голове не то, какой он, этот туман, на самом деле, а какое-то двумерное, безжизненное представление о нем. Оперирую, в общем, какими-то симулякрами без оригинала. Думаю, это свидетельствует скорее не о скудости воображения (я ж оптимист), а о лени и торопливости. Я трехмерный живой человек, у меня все в порядке со всеми органами чувств, и, разумеется, я в курсе, что в мире есть звуки, запахи и тактильные ощущения, просто обычно все это отодвинуто на край сознания, чтобы не отвлекать от более важных процессов. Про дерево я бы написала просто "дерево", про траву - "трава". Но если сосредоточиться на моменте, я хорошо представляю не только картинку, но и ощущения: старая грубая кора, вся в трещинах, в сыроватых пятнах зеленого лишайника, пахнет лесом, землей, дождем; неуклюже проведя по коре ладонью, легко поцарапаться или посадить занозу. Трава под ногами мягкая, гладкая и прохладная, слегка неприятно щекочет голые лодыжки. Сейчас мне это кажется важным - не торопиться, уметь сосредоточиться, подробно рассказать, что видишь и ощущаешь. Потому что когда мне такое - я, конечно, говорю о талантливом исполнении - попадается в чужих текстах, оно воспринимается очень ярко; текст, где есть запахи, звуки и ощущения, сразу кажется объемнее текста, состоящего из схематичных картинок и диалогов, какими бы отличными они ни были, - и в некотором смысле даже объемнее моего привычного реального мира благодаря свежести восприятия. Скажу честно, я задумалась об этом не после Гиллиан Флинн, а совсем недавно, после фанфиков одного довольно крутого автора, по, господи прости, старой доброй Десноте. Вот знаете, описания секса в исполнении высоких физик - они обычно или просто скучные, или же половые органы героев живут своей жизнью и у тебя такое чувство, что читаешь про какие-то восхитительно странные создания вроде инопланетных цветов. До таких высот я вряд ли когда-нибудь допрыгну, да и желания в общем-то нет. А тут, вероятно, та самая 3Ф, как у Флинн, и в текстах много всяких мрачноватых и в то же время уютных мелочей: кровь в разорванных уголках рта, сорванный ноготь, холодные ладони, синяки - всякое такое. Еще у нее там у Элечки веснушки, прямо как в моих разнузданных хэдканонах. Так просто и в то же время удивительно, что можно написать про такие вот мелочи, которые сама в жизни почти не замечаешь - и все становится более настоящим, раздвигается, как будто собираешь домик из картона.