Этой зимой я довольно много времени потратила на перевод комикса Алана Мура "Из ада". Помните, был такой фильм, где детектив-опиумист, которого играет Джонни Депп, ловит Джека Потрошителя. В комиксе-первоисточнике автор не делает секрета из личности Потрошителя - убийца известен буквально с первых глав. Комикс бесконечно далек от детективного жанра, совершенно лишен экшена, и Джонни Деппа вы не дождетесь. Зато тут имеются потоки рассуждений на всякие интеллектуальные темы, причем в таком обилии и разнообразии, как будто у Мура очень долго был недостаток в собеседниках и он устами своих героев (в первую очередь Потрошителя) решил пересказать все, что он успел прочитать и обмыслить за это время. Это абсолютно адская в плане языка и количества информации, которую надо перелопатить, вещь. Если я и умею что-то делать хорошо и даже отлично, так это пропускать через себя потоки информации, и если уж даже я жалуюсь, это говорит... О МНОГОМ. Открыв первую страницу, я вообще была как тот покемон с мема - "Сначала я ничего не понял... а потом я тоже ничего не понял". Впрочем, сами увидите, когда комикс выйдет.
Но я, собственно, вот о чем хотела рассказать. Свои монологи Потрошитель задвигает на весьма стильном фоне, поскольку дело, как все помнят, происходит в викторианской Англии. Если кто-то сомневался, что есть сеттинг более мерзостный и убогий, чем этот, автор быстро развеет эти сомнения. Мне очень нравится его скрупулезное внимание ко всем деталям эпохи. У меня есть другая любимая книга про викторианскую Англию и жизнь низших слоев общества - и в первую очередь проституток - "Багровый лепесток и белый", там автор тоже без всякой брезгливости рассказывает много интересных вещей, но "Из ада" ее переплюнула.
В общем, я просто хочу привести пару цитат из примечаний самого Мура к комиксу. Они прекрасные.
Флоренс Браво могла отравить своего мужа случайно, тайно подсыпая ему мышьяк в надежде заставить его чувствовать себя слишком плохо, чтобы принуждать ее к сексу. Этот подсыпаемый мужчинам яд, предтеча мужских оральных контрацептивов, был, по-видимому, очень популярен среди замужних женщин в этот период, когда роды чаще заканчивались смертельным исходом, чем отравление мышьяком.
В период, о котором идет речь, самый дешевый вид ночлега был именно таким, которым Полли пользуется здесь. За один пенни те, кто нуждался в отдыхе и крыше над головой, получали право спать, сидя в ряд у стены с веревкой для белья, натянутой поперек перед ними, чтобы они не падали вперед во сне. Наутро пробуждение обеспечивалось очень простым способом: смотритель ночлежки отвязывал один конец веревки, позволяя всем сидящим упасть. Именно отсюда произошло расхожее английское выражение: "Я так устал, что мог бы уснуть на бельевой веревке".
Слова Энни Чепмен о том, что она за день не ела ничего, кроме поломанного печенья, дают довольно правдивое и исчерпывающее представление о диете женщины Ист-Энда: джин и поломанное печенье. (Поломанное печенье, как вы можете догадаться, стоило дешевле, чем целое). Этот мрачный кусочек портрета того времени взят из «Лондона рабочих и бедняков» авторства Мэйхью (изд. Penguin, 1985).
Уильям Крук был отцом Энни, и, таким образом, дедом Алисы Маргарет. Но не являлся ли он одновременно и ее отцом? Из информации в свидетельстве о браке можно сделать вывод, что имеет место либо чудовищная канцелярская ошибка, либо инцест. Инцест среди низшего класса в викторианском Лондоне, к которому и принадлежали Энни и ее родители, был обычным явлением. Как ни ужасно это звучит, есть подозрения, что инцест был не просто повсеместно распространен, а почти неизбежен.
Цена разовой секс-услуги в викторианской Англии была действительно около трех пенсов. Чаще всего обмен денег на услугу осуществлялся у стены или забора, оба участника делали это стоя, так что эта услуга в просторечии называлась «стоя за три пенса».
И там такого вот очень много. Ну, и это я не касаюсь неаппетитных подробностей самих убийств, которые прокомментированы автором так же старательно.