флафф, некрофилия
...Не усталость; скука. Подкрадывается, набрасывается, изматывает вусмерть.
Что-то такое в моей жизни изменилось, что я нежданно-негаданно перестала быть ироничным наблюдателем и перешла в категорию действующих лиц. И сколько подобное положение дел может продлиться - хотелось бы знать; потому что если это навсегда, то я так не могу, так нечестно.
Всю жизнь я была очень аутичной девочкой. Писала-рисовала себе миры и жила в них, и до так называемого реального мира мне было очень мало дела. Выдуманная семья, выдуманные друзья, выдуманные проблемы. Какая школа, зачем она? - ну, надо так надо; пойду; чьё это гадкое лицо в зеркале? неужели это я? - ну, бог с ним. Изрисованные, исписанные мелким почерком с обратной стороны тетрадки, вечно блуждающий в прострации взгляд, со стороны такое смотрится очень смешно, ага. Порой это доходило до совершеннейшего абсурда, - но я не буду об этом рассказывать, потому что такое скорее грустно и уродливо, нежели романтично.
А теперь я внутри реальной жизни.
Реальная жизнь скучна. Скучна как ничто другое. Смертельно скучна - без преувеличения. Мои вселенные не исчезли, они где-то живут и ширятся, но ниточки, связывавшие их со мной, истончились и вот-вот порвутся совсем. Мне упорно кажется, что мне просто-напросто не хватает на них времени, хотя что это за глупое объяснение - не хватает времени, если, наоборот, у меня никогда не хватало времени ни на что другое, кроме них; я очень боюсь, что у меня что-то в голове перевернулось, или, может, я стала взрослой, словом, боюсь, что это - навсегда. Мне плохо без них - это всё, что я знаю.
Вот моя жизнь, моя кровать, обед и ужин, позавтракать обычно не успеваю, но пусть будет и завтрак, не жалко; мои знакомые, несложные обязанности перед социумом, встречи, дни рождения - как же я от всего этого устала; мои бегания по кино, театрам, концертам, выставкам и чему только не - вплоть до лекций философской школы "Новый Акрополь" (ох, не дай бог злейшему врагу, но это я так, к слову), - и всё это тоже одна сплошая смертная скука.
И даже моя учёба, моя будущая профессия - самая оторванная от жизни профессия из всех самых бесполезных на свете профессий, сплошное потакание моей социофобности - только кажется набором выдуманных и потому прекрасных вещей, на самом же деле все эти вещи - всего лишь обрамление для жизни реальной.
Как же, чёрт возьми, противно это осознавать.
Единственной стороной той самой реальной жизни, которая казалась мне достойной того, чтобы человек влачил по ней свою бренную тушку вперёд, были (кроме кошек, разумеется) - путешествия. Желательно - кругосветные. Сколько же раз я перечитывала книжки про Томека Вильмовского.
Но сейчас мне даже это неинтересно.
Во мне, кажется, живёт неприкаянность всей тоскливой нашей русской литературы, я сама себе Онегин, Печорин, Чацкий и Обломов. Никакого дела ни до чего и ни до кого, и куда себя деть - не знаю.
Помню, когда-то жаловалась, что ищу и не могу найти ось, которой стало бы то, что обычно называют призванием; так вот подумалось: может, через пару сотен лет будет можно записывать и транслировать сны. И профессия такая специальная будет - человек, который только и делает, что смотрит сны; наверное, это не очень приятно, когда другие имеют возможность заглянуть тебе в голову, но мне-то уже всё равно будет тогда: я буду лежать не просыпаясь - годы и годы подряд, как человек, впавший в кому, и лицо будет закрывать что-то среднее между кислородной маской и пелевинским шлемом ужаса. И видеть сны.
А ещё реальные люди.
То, собственно, примирение или непримирение с чем делает человека светлым или тёмным, если пользоваться нехитрой монохромной философией фэнтезистов.
Я, боюсь, никогда не наберусь сил с ними примириться.
И на любимый вопрос простеньких психологических тестов "Готовы ли вы жить на необитаемом острове?" я отвечаю отрицательно лишь по одной причине: там не будет книг, фильмотек и интернета. Да, я к интернету привязана в основном потому, что люди в нём такие хорошие, такие далёкие, это главное - далёкие; их так просто любить. Они почти такие же выдуманные, как твои собственные человечки.
С реальными людьми мне всегда очень тяжело. Если я общаюсь с кем-то, это отнюдь не значит, что этот кто-то мне приятен. Скорее всего это значит всего лишь, что это я, грешная, имела несчастье чем-то приглянуться этому кому-то, а ещё чаще - просто - жизнь свела и всё тут, сделала попутчиками в одной тесной машине, вот и приходится по мере сил не очень-то толкаться локтями. Я усердно доказываю себе, что это совсем неплохие люди, но факт - на расстоянии людей любить, как ни крути, намного удобнее. Эру, дай мне сил не видеть в людях гнили. Да плевать, что во мне самой этой гнили побольше, чем в некоторых, от этого ничуть не легче.
Но на этом месте мне вспоминается Фрай и бессчётные фанаты Фрая, каждому из которых его философия близка и понятна; а это значит - это значит, что каждый в глубине души мечтает о собственном персональном Ехо, каждый камешек и каждый житель которого любовно сотворён твоим подсознанием, о Ехо, где всё происходит в точности так, как должно происходить, и - и они, фраеманы, да и все остальные, наверное, тоже, ведь понимают всё это и тем не менее откуда-то берут силу жить здесь и сейчас, так почему же я не.
Апатия.
А меня ни здесь, ни вокруг. (с)
Что-то такое в моей жизни изменилось, что я нежданно-негаданно перестала быть ироничным наблюдателем и перешла в категорию действующих лиц. И сколько подобное положение дел может продлиться - хотелось бы знать; потому что если это навсегда, то я так не могу, так нечестно.
Всю жизнь я была очень аутичной девочкой. Писала-рисовала себе миры и жила в них, и до так называемого реального мира мне было очень мало дела. Выдуманная семья, выдуманные друзья, выдуманные проблемы. Какая школа, зачем она? - ну, надо так надо; пойду; чьё это гадкое лицо в зеркале? неужели это я? - ну, бог с ним. Изрисованные, исписанные мелким почерком с обратной стороны тетрадки, вечно блуждающий в прострации взгляд, со стороны такое смотрится очень смешно, ага. Порой это доходило до совершеннейшего абсурда, - но я не буду об этом рассказывать, потому что такое скорее грустно и уродливо, нежели романтично.
А теперь я внутри реальной жизни.
Реальная жизнь скучна. Скучна как ничто другое. Смертельно скучна - без преувеличения. Мои вселенные не исчезли, они где-то живут и ширятся, но ниточки, связывавшие их со мной, истончились и вот-вот порвутся совсем. Мне упорно кажется, что мне просто-напросто не хватает на них времени, хотя что это за глупое объяснение - не хватает времени, если, наоборот, у меня никогда не хватало времени ни на что другое, кроме них; я очень боюсь, что у меня что-то в голове перевернулось, или, может, я стала взрослой, словом, боюсь, что это - навсегда. Мне плохо без них - это всё, что я знаю.
Вот моя жизнь, моя кровать, обед и ужин, позавтракать обычно не успеваю, но пусть будет и завтрак, не жалко; мои знакомые, несложные обязанности перед социумом, встречи, дни рождения - как же я от всего этого устала; мои бегания по кино, театрам, концертам, выставкам и чему только не - вплоть до лекций философской школы "Новый Акрополь" (ох, не дай бог злейшему врагу, но это я так, к слову), - и всё это тоже одна сплошая смертная скука.
И даже моя учёба, моя будущая профессия - самая оторванная от жизни профессия из всех самых бесполезных на свете профессий, сплошное потакание моей социофобности - только кажется набором выдуманных и потому прекрасных вещей, на самом же деле все эти вещи - всего лишь обрамление для жизни реальной.
Как же, чёрт возьми, противно это осознавать.
Единственной стороной той самой реальной жизни, которая казалась мне достойной того, чтобы человек влачил по ней свою бренную тушку вперёд, были (кроме кошек, разумеется) - путешествия. Желательно - кругосветные. Сколько же раз я перечитывала книжки про Томека Вильмовского.
Но сейчас мне даже это неинтересно.
Во мне, кажется, живёт неприкаянность всей тоскливой нашей русской литературы, я сама себе Онегин, Печорин, Чацкий и Обломов. Никакого дела ни до чего и ни до кого, и куда себя деть - не знаю.
Помню, когда-то жаловалась, что ищу и не могу найти ось, которой стало бы то, что обычно называют призванием; так вот подумалось: может, через пару сотен лет будет можно записывать и транслировать сны. И профессия такая специальная будет - человек, который только и делает, что смотрит сны; наверное, это не очень приятно, когда другие имеют возможность заглянуть тебе в голову, но мне-то уже всё равно будет тогда: я буду лежать не просыпаясь - годы и годы подряд, как человек, впавший в кому, и лицо будет закрывать что-то среднее между кислородной маской и пелевинским шлемом ужаса. И видеть сны.
А ещё реальные люди.
То, собственно, примирение или непримирение с чем делает человека светлым или тёмным, если пользоваться нехитрой монохромной философией фэнтезистов.
Я, боюсь, никогда не наберусь сил с ними примириться.
И на любимый вопрос простеньких психологических тестов "Готовы ли вы жить на необитаемом острове?" я отвечаю отрицательно лишь по одной причине: там не будет книг, фильмотек и интернета. Да, я к интернету привязана в основном потому, что люди в нём такие хорошие, такие далёкие, это главное - далёкие; их так просто любить. Они почти такие же выдуманные, как твои собственные человечки.
С реальными людьми мне всегда очень тяжело. Если я общаюсь с кем-то, это отнюдь не значит, что этот кто-то мне приятен. Скорее всего это значит всего лишь, что это я, грешная, имела несчастье чем-то приглянуться этому кому-то, а ещё чаще - просто - жизнь свела и всё тут, сделала попутчиками в одной тесной машине, вот и приходится по мере сил не очень-то толкаться локтями. Я усердно доказываю себе, что это совсем неплохие люди, но факт - на расстоянии людей любить, как ни крути, намного удобнее. Эру, дай мне сил не видеть в людях гнили. Да плевать, что во мне самой этой гнили побольше, чем в некоторых, от этого ничуть не легче.
Но на этом месте мне вспоминается Фрай и бессчётные фанаты Фрая, каждому из которых его философия близка и понятна; а это значит - это значит, что каждый в глубине души мечтает о собственном персональном Ехо, каждый камешек и каждый житель которого любовно сотворён твоим подсознанием, о Ехо, где всё происходит в точности так, как должно происходить, и - и они, фраеманы, да и все остальные, наверное, тоже, ведь понимают всё это и тем не менее откуда-то берут силу жить здесь и сейчас, так почему же я не.
Апатия.
А меня ни здесь, ни вокруг. (с)
-
-
17.12.2005 в 23:06Читала я подобный киберпанк. Ничего супер-мега-реального из этого не вышло.
Я тоже давно не живу в реальном мире - он такой глупый, бестолковый и нудный, со стольким количеством придуманных проблем, что жить в нем просто неинтересно. Да и не получается, даже если бы захотелось.
Однако интересно наблюдать, как люди сами себе проблемы выдумывают.
А вообще, какая там реальность, когда Matrix has you again and again?
-
-
18.12.2005 в 15:09А вообще, какая там реальность, когда Matrix has you again and again?
Ну, пускай реальность будет просто условным наименованием для данного мира и мировосприятия. Я же против Матрицы ничего не имею, пусть только она заменит этот сон на какой-нибудь другой.)
-
-
18.12.2005 в 23:18Мне просто сразу тот рассказ вспомнился, как я твой пост прочитала.
Я в снах прятаться не умею. Я их просто не очень помню.
пусть только она заменит этот сон на какой-нибудь другой.)
"откуда Матрице знать, какого вкуса курица?"