Когда ты читаешь по двадцать книг в месяц и понимаешь, что делаешь это без радости, просто по привычке, просто из укоренившейся ещё в раннем детстве потребности пожирать глазами буквы (потому что эта потребность умиротворяет почти на физическом уровне, как карандаш в пальцах и сигарета в уголке рта), и постоянно борешься с мыслью, что книги, которые заполонили твою комнату, годятся только на растопку костра... да, тогда ты вспоминаешь о других книгах - которые мечтала прочитать несколько лет, но так и не прочитала из-за того, что искала их слишком лениво.
В этом месяце я окопалась на букинистическом сайте alib.ru. Я нашла там "Арабский кошмар" и "Машину различий", и мне ужасно понравилось и то, и другое.
Странно: я совсем не люблю киберпанковые опусы Гибсона. Я обожаю у него два романа: "Машину различий" и "Распознавание образов" - совсем не те книги, что принесли ему известность...
А "Арабский кошмар" - самая лучшая книга на свете про сны и не-просто-сны.
Про "Арабский кошмар" замечательно писал Макс Фрай в своей "Книге для таких, как я"... Я ведь уже говорила, что моя любовь к Фраю началась именно с неё - по сути, с обычного сборника рецензий на другие книги, - а вовсе не с романтичных улочек Ехо? Книги про Ехо мне сначала совсем не пришлись по вкусу: я тогда ещё считала, что все мудрые вещи в книгах должны подаваться с пафосом и убийственной серьёзностью и совсем не была готова к тому, что они могут прятаться среди того, что на первый взгляд кажется шутливой болтовнёй и милыми глупостями. Не знаю уж, зачем я, разочаровавшись в первой книге про Ехо, взялась за "Книгу для таких, как я". Но я открыла эту книгу, прочитала про Туве Янссон и Генри Каттнера, про Брэдбери и Экзюпери, про "Хазарский словарь" и "Толстую тетрадь", и увидела, что этот человек понимает всё на свете. То есть вообще всё.
Слава богу, в "Книге для таких, как я" Фрай всё-таки рассказал не про все без исключения гениальные книги, когда-либо написанные, потому что если бы это было так, то оставалось бы, пожалуй, только повеситься.
А я хочу верить, что на свете ещё осталось много-много книг, которые я ещё не прочла и которые можно любить. Нет, не любить. Которые можно обожать.